ananas_raz

Вчера делала себе новое портфолио на behance, а потом страницу изостудии в фб. Обычно на подобные проекты у меня уходит полжизни. Например, я лет десять собиралась открыть жж и лет пять собиралась залогиниться в одном нужном мне месте, а тут горы свернула за один день. Возможно в этот день я успела бы решить вообще все проблемы:разобралась бы с игилом, изобрела бы флешку с удобным соединением, но тут всё застопорилось. Я сочиняла рекламное объявление и дошла до слов: Приглашаем в студию взрослых и детей. Убрала детей. Да, всё правильно, приглашаем взрослых. Потом добавила: "и детей" Действительно, как же без детей, дети клёвые. Переставила "детей" в начало. Да, отлично: детей и взрослых. Да нет, ну их, детей, морока с ними, это группы для взрослых и баста! И так весь вечер.
В конце прошлой недели видела ещё пару квартир. Я привыкла испытывать нежность к недвижимости. Особенно трогают пристройки, то с какой отчаянной решимостью они утверждаются на кусочке земли, либо лепятся к стене и нависают над улицей. Но квартиры, которые мне показали, вызывали тоску. Они были выкроены из хозяйских: одна была как-то вжата в бок, казалось вот-вот запищит. (Хозяйка с гордостью показала кухню, выложенную серой могильной плиткой, две крохотных комнаты неприятных поропорций и окружённый какими-то выступами, лестницами, углами, совершенно затравленнный балкончик). Вторая была в самом центре, тоже рядом с хозяйской, на этот раз не вдавленная - вырубленная в земле. Совершенно новая, угловатая (опять серая плитка под мрамор) мне подумалось, что хозяину она представляется серым кристаллом, который прокормит всю семью. Может он сам её вырыл, кстати, и вот мы стоим внутри этого кристалла, а мне, видите ли плитка не нравится. Там ещё и окон почти не было. Позвонила ещё по одному телефону и вдруг, по описанию хозяина, узнала квартиру, которую смотрела в июне. "А! - говорю, - так это вы четвёртый этаж без лифта! Привет!" А он: "А, так это вы, которая бежит к окнам смотреть вид! Привет! Хорошо так поговорили, словно бывшие, которые экологично расстались. "Как это так, что ты всё ещё ничего не нашла?" "А ты-то почему до сих пор не сдал?" А я сдал одной паре, но тут они внезапно развелись и так и не вселились" Попрощались, пожелали друг другу успеха. Потом шла к остановке, увидела объявление: на вырванном из блокнота листке, решительным почерком: "сниму комнату" и рядом, на таком же листке: "ищу работу". Кто-то движется толчками, говорит предложениями из двух слов, может кто-то из этих двоих, которые так и не въехали.

Месяц назад я попыталась объяснить Нине, почему позорно бросила писать каждый день про лето и тут же навернулась с лестницы. Мы доковыляли до травматологии, где мне сделали рентген и оказалось - ура - не перелом. А я уже представила себе все картинки, которые нарисую на гипсе. (Я оптимист, или пессимист, как-то неясно, да?) Нина сказала, что-то вроде: "Не расстраивайся, растяжение связок - это тоже довольно хлопотно". Потом мы встретились с Касей и когда пришло время рассказать ей почему я перестала писать каждый день про лето, я уж смотрела в оба: бордюры, рельсы, выщербины в асфальте - пронесло. Но конечно ужасно жаль, что у меня не получается, ведь уходит, уходит. И Танино лето вдохновляет, не могу спокойно читать, сразу же хочется писать своё. Возможно я всё-таки буду трепыхаться и, пусть и не каждый день, писать сюда, в гулкий, как летние коридоры университета жежешный простор, где меня не буравят пронзительные зрачки оффлайна, а если уж сильно захочется мировой славы, постить отсюда в фб.
Вчера мы вновь встретились с Ниной, и когда списывались о времени встречи я сунула в карман телефон не закрыв Мессенджер и услышала, как приложение торопливо набирает какой-то текст в кармане, в темноте. Оказалось, оно спешило поделиться с Ниной религиозным откровением, набранным на иврите. Перевожу дословно: "Так было так было нужно знать, что ааааааааааааааааааааа ха ааааа хааааааааааа хааааааааац"

Всякий, кто когда-либо искал квартиру на съём знает, что рано или поздно на нас обязательно сваливается Идеальная Квартира, которую мы непременно упускаем, чтобы потом вспоминать всю жизнь. Так что когда я отказывалась от этих двух милых комнат - (одна побольше, другая поменьше, но весьма достойные с огромными окнами, пропускающими сумрачный зелёный свет) я уже понимала, что это та самая и радовалась, что не чувствую сомнений и мне так легко сказать "нет". Квартира оказалась тёмной. В первый раз я была там на закате и комнаты были наполненны янтарным светом, это было прекрасно, но когда я пришла туда утром (готова была уже подписать договор) то оказалось, что там темно. В это утро , как назло, Иерусалим был ослепительно-ярким, бело-голубым, (впрочем, он такой почти всегда, просто у меня какое-то счастливое помешательство на эту тему: я всё никак не привыкну и пьянею по утрам от этой звонкости, резкости, широты и белизны.) Ну и вот, сработал контраст: когда хозяйка сказала: "Это сейчас здесь темновато, а вот с двенадцати до часу здесь всё залито светом. Целый час!" Я едва не рассмеялась ей в лицо. Целый час, блин! Нет, уж, спасибо. Хозяева, кстати, были тоже очень милыми, они жили там же, на втором этаже. Всё-таки там было что-то клаустрофобическое: во-первых - этот самый сумрак: почти вплотную к окнам приникала стена из дикого необработанного щелистого известняка (прекрасного) из которого во всю мочь пёрли необузданные вьюнки (ах, как я это люблю). А ещё получалось, что эта маленькая квартира с одной стороны упирается в стену, а сверху словно придавлена большой хозяйской квартирой, расположенной на втором этаже. Я не жалею, я жалею, я постоянно её вспоминаю. Недавно в разгар ночного бдения, когда нервы напряжены, я вдруг представила, что за окном у меня не россыпь ртутных оранжевых шариков-огней, докатившихся до самой Иордании, (которую тоже кстати видно), а тёмная известковая махина, полная щелей и полостей, где живут змеи, тараканы, крысы, скорпионы... "И ежи" - добавила Нина с пониманием, когда я поделилась с ней ночным экспириенсом. И всё-таки жаль.

Пришла в гости, в приличный еврейский дом. Увидела коллекцию хамс на стене в прихожей. Чуть не сказала: "О, это та самая, знаменитая стена с хамсами, которая всегда остаётся невредимой при пожаре!" Не сказала. Умница.

На остановке зашли в трамвай две предсказуемо одетые религиозные женщины и вдруг заговорили по-испански. Некоторые их слова, как выстрел в пейнтболе, распускались в воздухе цветными кляксами. Потом одна из женщин вытащила из сумки детский ажурный белый гольф с кокетливым бантиком, продела в него руку, и они живо принялись обсуждать узоры. Если бы я была режиссёром постановки Кармен, то непременно взяла бы этот жест для какой-нибудь мезансцены: белая сетка ажурного чулка, растянутого на крепкой смуглой руке, оживлённая речь. Потом гольф, наконец, был спрятан в сумку, но вместо него достали клубочек свернутых детских носков(в этой семье явно какая-то фиксация на носках) Женщина вдруг разъяла клубочек, и оказалось, что там, в носочках спрятан фотоаппарат, их использовали, как чехол. Я уже видела, как в носках хранили бутылку с водой, чтобы сохранить холод, но фотоаппарат.....

"Нормальная" - было помечено у меня рядом с её телефоном. Она оказалась не хозяйкой квартиры, а риелторшей, этим наверное и объяснялась "нормальность": она толково отвечала на все вопросы. В какой-то момент я осознала, что квартира слишком мала, сказала ей, что мне не подходит. "Но там ещё есть закрытый балкон!" Это меняло дело - чудесный иерусалимский закрытый балкон для мастерской - я сказала, что заинтересована, пусть только расскажет, как именно закрыт балкон, там достроены стены, или окна? "Приезжайте, сами всё увидите." Посмотреть лишнюю квартиру никогда не лень, я до сих пор помню те, которые видела много лет назад. Музеи и исторические места не запоминаю, хоть убей, а вот какая-нибудь двушка рядом с рынком, которую видела пару минут, когда искала жильё в студенческие времена, стоит у меня перед глазами, словно это было вчера.
Мы встретились. Она открыла калитку и мы оказались в крошечном дворике, очень милом, если бы к нему прилагалась квартира, а не маленькая темноватая комната.
- Чудесный дворик.
- Ну это, собственно, тот балкон, о котором мы говорили.
- Но он не закрыт. (Вокруг дворика лишь забор, продолженный полоской парусиновой ткани.)
- Хозяева согласны закрыть это всё капитально, пластиком.

Я не сержусь на неё, в общем даже предвидела, что-то в этом роде. Недаром в телефонном разговоре её обуяла внезапная дислексия и она никак не могла внятно объяснить, как именно закрыт балкон. Если бы она знала, как была близка к выгодной сделке в ту секунду, когда на белую ткань, освещённую солнцем, скользнула тень ящерицы.

июнь 21
"Биньян Клаль" - здание в центре города. Не совсем понимаю как правильно перевести это название. "Общее здание"? Здание "Вообще"?. Лишь недавно поняла, что не осознавала его пропорций. Я была уверена, что оно трёхэтажное. Почему-то я не замечала остальные этажи, а их там ещё штук десять. Как раз на границе между видимым зданием и невидимым, по всему периметру подвешена проволочная сетка. Я вначале думала, что это улавливатель самоубийц, потому что сразу несколько знакомых, с кем мне довелось беседовать о Биньян Клаль как-то вдруг мрачнели и, как мне казалось, чего-то не договаривали. Но оказалось, что со стен здания потихоньку опадает плитка, потому-то и повесили сетку. Внутри всё ещё интересней. Вроде бы там двойная система лифтов, какие-то виртуальные этажи. Зимой вокруг здания происходят странные завихрения. Иногда ветра там такие, что на ногах не устоять, а рядом, в двух шагах, покой и тишина.

Июнь 17, 19
Между тем иерусалимская мода становится всё прекраснее. Уже второй раз встречаю на Яффо юношу в странной военной форме: по очертаниям напоминает немецкую, второй мировой, но тут... Но тут! Пряжка в виде огромного серебрянного мегендевида. Что это может быть? Кто-то из френдов недавно писал про человека в белом цилиндре. Встретила и его. В белом цилиндре и белом костюме. Он сделал своему цилиндру апгрейд: нашил на него белый искусственный мех. В остальном - рутина: религиозный парень в чёрной кипе и малиновом костюме, девушка в викторианском платье в мелкий цветочек, еврейский мужчина в белой атласной джалабии, расшитой узорами.

Сидели с подругой в так называемом писательском кафе. Писательство, между тем позиционируется там как-то странно: лёгкая замусоленность интерьера и узкий выбор блюд в меню. Зато там ангельски-спокойные официанты. От них веет счастливым детством в интеллигентной еврейской семье и счастливым будущим. К нашему столику подошла девочка с серьгой в белом животе. Я была голодна. Я посмотрела сквозь живот и серьгу, (увидела её грядущую учёбу в кампусе на горе Скопус, волонтёрство в зоопарке, игру на виололнчели в маленьком театре в Нахлаот) и заказала баклажан в тхине. В кафе почему-то обходятся без подносов. (Наверное подносы - это пошло.) Девочка вернулась, держа в руках глубокую тарелку, в которой одинокий баклажан плавал в тхине, как кит, выброшенный на мелководье. Выхлебав море до половины, вспомнила про хлеб. "К этому блюду вообще-то хлеб не полагается" - беззаботно ответил мальчик цыганистого вида (анторпософская школа, отделение сравнительной литературы, грант, тихая писательская резиденция в Бонне). Парень был великодушен, через пару секунд принёс тарелку с гренками. "Это жест доброй воли. Чисто случайно у нас оказались" Я думала, что значит "оказались", наверняка же остались от чьего-то обеда, сняты с чьей-то тарелки, ну и ладно, в этом счастливом мире я вряд-ли заражусь стоматитом, а ничего похуже в нём и не бывает.
Когда настал час убирания посуды я надеялась, что теперь-то уж точно увижу официанта с подносом. Вместо этого к нам подошла девушка с чьей-то грязной тарелкой, улыбнулась мне, плюхнула чужую тарелку в остатки моей тхины (придавленный баклажан пискнул и пока она его утрамбовывала, я рассматривала чужие объедки, а чем ещё заниматься писателям в писательском кафе? Хорошенько утрамбовав стопку тарелок у меня под носом, девушка подхватила их и унесла. Так что, думаю, схема обслуживания там выверена до мелочей, и это вообще не обслуживание, а Формат с большой буквы Фэ.

Впервые за неделю огляделась вокруг и увидела здоровенный синяк у мамы на руке. Так вот, чисто случайно, узнала.

1. Что она была в спортивном магазине.

2. Что она собиралась купить там огромный шар с рожками,
тот, на котором сидят.

3. Что она решила его испытать и скакала на этом шаре по магазину.

4. Что она упала с шара и устыдилась, потому что была "в той, помнишь, юбке в горошек".

5. Что она так и не выяснила, удобен ли шар и решила поскакать ещё немного в дальнем углу магазина, где никого нет.

6. Что там, в темноте, на неё упала лестница, и продавец испугался и рассердился, но потом принес лед и они расстались друзьями, а кроме того она пришла туда на следующий день и купила у него резиновую ленту для растяжек, так что теперь он уж точно не сердится.

Пару лет назад мы с К ещё эренбургствовали: регулярно встречались в кафе и говорили о литературе. Потом пришла жизнь, и волосатой, кау у итальянского пекаря рукой, энергично вмешала нас в своё тесто; теперь нам некогда встречаться. К. когда-то рассказала мне про редактора Хемингуэя, который запретил писателю использовать прилагательные. Они с Хемингуэем договорились, что за разрешением на каждое прилагательное тот будет приезжать в редакторский офис. (Возможно я что-то неточно запомнила, но мне нравится так.)Тогда я не совсем понимала чем прилагательные так уж плохи и лишь в последнее время стала ощущать: под многими из них маячит острие учительской указки: обрати внимние, эта ель - разлапистая, эти шишки - пахучие. И в самом деле тоска. Писать без прилагательных - это бултыхаться на глубине, не умея плавать, таращиться, кашлять наглотавшись солёной воды, но при этом - жить, а не сообщать об этом. Может я попробую не совсем отказаться, но взвешивать каждое.
Вчера дико устала после двух групп без перерыва. (Не, не буду пока отказываться от прилагательных, как я без них расскажу про свою дикую усталость?) Иногда четверг проходит легко- тогда просто достаточно отдохнуть. Но в иные дни кажется, что кровь наполняется какой-то нездоровой газировкой. Непонятно, как её избыть, потому что просто лечь и отдохнуть - не получается. Что-то гудит в руках и ногах и можно часами медитативно пить чай, принимать душ, или лежать с книжкой - не проходит. Мне ещё крупно повезло, что много лет я счастливо избегаю езды в часы пик: начинаю рабочий день либо слишком поздно, либо слишком рано. Утром, или "Утром" - в автобусах с полусонными школьниками (в 6), или со стариками (в 11), А вечером в транспорте полно нарядных парней и девчат, которые едут развлекаться. И автобусы и трамвай - полупустые, люди - добрые и весёлые. Теперь понимаю, почему люблю общественный транспорт, в то время, как все его проклинают. Вчера разбирали выставку и потому ехала назад в пять вечера. Воть где ужас-то! Люди, которые начинают в девять и возвращаются в пять, обречены на депрессию. Что-то очень унижающее человеческое достоинство есть в этих переполненных автобусах и пробках.